Большая ложь от «Сути времени»

Давно отошедший ко Господу Александр Исаевич Солженицын остается главным объектом ненависти «новых левых» в современной России

После моей статьи о Дзержинском, представляющей собой реакцию на некоторые исторические штудии в пропагандистско-популярной форме от лидера движения «Суть времени» С.Е. Кургиняна, адепты данного аналитика из упомянутого движения, в частности, некто Павел Расинский, решили, что они обязаны ответить. Ответ на ресурсе со странным названием «Политота» вышел совершенно потрясающий по степени безграмотности, а также склонности к передергиваниям и манипуляциям. Об этом с нашей стороны, разумеется, будет отдельная статья. Пока что вышла лишь первая часть. С точки зрения информационных технологий грамотная работа: отвечать без второй части бессмысленно, а пока материал будет висеть в сети и набирать просмотры…

Пока наши оппоненты играют в незамысловатые информационные игры, предлагаем вниманию читателя другую статью, наглядно иллюстрирующую вышеозначенные черты наших оппонентов в гипертрофированном виде. На народном языке это называется «ниже плинтуса»…

Речь идет о статье тов. Игоря Кудряшова в № 520 газеты «Суть времени» за 11 февраля 2023 г.

Здесь сразу хочу сказать, что я очень далек от всякого рода шаблонов и стереотипов, порой весьма агрессивно навязываемых в ходе информационных кампаний, в том числе и «совпатриотического» толка. И на меня, в числе немалого количества прочих, весьма уважаемых, умных и авторитетных людей, никак не действует популярная среди сегодняшних совпатриотов мантра о том, что Александр Исаевич Солженицын – «иуда и бездарность как писатель». Вашим апологетам, уважаемый Сергей Ервандович, следовало бы не столь откровенно следовать разработкам 5-го управления КГБ, с которым Вы так рьяно боролись на заседаниях вашего приснопамятного клуба!..

Хороший ответ таким «критикам» содержится в статье Виктора Аксючица «Жить по лжи?». Окончание см. здесь. Общий анализ причин современных нападок на Солженицына см. в нашей статье «Дискуссия о Солжненицыне как диагноз». Я, как и 30 лет назад, считаю А.И. великим русским писателем, стоящим в одном ряду с Пушкиным и Достоевским, а его роль в развенчании лжи большевизма, противостоянии тоталитарному строю диктатуры компартии выдающейся.

Рассуждать ученику и последователю Кургиняна о том, что Солженицын со своим «Архипелагом» разрушил СССР (и это после всего, что рассказал нам «отец-основатель» про то, как это сделал либеральный КГБ), на наш взгляд, как-то не вполне прилично. Сама по себе эта совпатриотическая мантра не может служить предметом анализа. Обратимся к тому, что можно считать конкретикой в статье Кудряшова.

А она, прямо скажем, ужасна. Простой анализ убеждает в том, что либо тов. Кудряшов обличаемых им текстов вовсе не читал, а работал по заранее предоставленным ему кем-то цитатам, либо он просто глуп и не в состоянии воспринимать ничего сложнее примитивной черно-белой агитки. Тут, уважаемый Сергей Ервандович, Вы в вашей знаменитой школе, мне кажется, несколько недоработали …

Вот, например, цитирует автор:

«Эта война вообще нам открыла, что хуже всего на земле быть русским» (выделено мной. — И. К.). (Собр. соч. Солженицына в 30 томах. 2010 г. Архипелаг Гулаг, часть 1, глава 6, стр. 233). Далее Кудряшов пишет:

«Вы, читатели, когда вспоминаете о Великой Отечественной войне, когда идете в “Бессмертном полку”, что себе представляете? Что хуже всего на земле быть вашими предками-победителями? Вряд ли. А вот Солженицыну Великая Отечественная открыла именно это — что “хуже всего на земле быть русским”. Вы не слышали эти слова от убежавших из России «испуганных патриотов»? Я слышал. Многократно. Но эти испуганные “патриоты в кавычках” достойны порицания, а их духовный учитель Солженицын — по-прежнему государственник и патриот без кавычек? Так получается?

Итак, первый пункт доноса готов. Не для саморекламы, а просто констатируя факт, спешу напомнить Кургиняну и его присным, что являюсь выпускником кафедры советской литературы филфака МГУ и «Архипелаг» прочитал, когда за это еще сажали (к чему хотят вернуть нашу жизнь «кургинята»), так что опровергнуть эту глупую и подлую гадость (как и другие пункты публичного политического доноса старательного автора) для меня не составит труда. Поскольку нас еще на первом курсе учили: «Нет текста вне контекста».

А.И. Солженицын – офицер Красной армии. Военное фото

Итак, каков же контекст? Далее цитата из «Архипелага…»:

«Эта война вообще нам открыла, что хуже всего на земле быть русским.

Я со стыдом вспоминаю, как при освоении (то есть разграбе) бобруйского котла я шел по шоссе… и услышал вопль о помощи: “Господин капитан! Господин капитан!” Это чисто по-русски кричал мне о защите пеший в немецких брюках, выше пояса нагой, уже весь искровавленный – на лице, груди, плечах, спине, а сержант-особист, сидя на лошади, погонял его перед собою кнутом и наседанием лошади. Он полосовал его по голому телу кнутом, не давая оборачиваться,.. гнал его и бил, вызывая из кожи новые красные ссадины.

Всякий имеющий власть, офицер любой армии мира на земле должен был остановить бессудное истязание. Любой – да, а нашей? При лютости и абсолютности нашего разделения человечества? (Если не с нами, не наш и т.д. – то достоин только презрения и уничтожения). Так вот, я струсил защищать власовца перед особистом, я ничего не сказал и не сделал, я прошел мимо, как бы не слыша – чтоб эта признанная всеми чума не перекинулась на меня (а вдруг этот власовец какой-нибудь сверх-злодей?.. а вдруг особист обо мне подумает?.. а вдруг?..) Да проще того, кто знает обстановку тогда в армии – стал бы еще этот особист слушать армейского капитана?

И со зверским лицом особист продолжал стегать и гнать беззащитного человека как скотину. Эта картина навсегда передо мною осталась».

Этой картине в книге предшествует достаточно подробное рассуждение о тех, кого принято именовать «власовцами». Известный советский и необольшевистский штамп о Солженицыне как «литературном власовце», разумеется, не выдерживает самой снисходительной критики, поскольку АИС очень реалистично показывает глубокую трагедию и безысходность как самого Власова, так и тех, кто по тем или иным причинам оказался в его армии, и уже по одному этому никак не может считать власовское движение каким-то образцом для подражания и сожалеть о том, что ему, офицеру Красной армии, не довелось повоевать под власовскими знаменами. О генерале Власове он прямо пишет, что тот «непоправимо стал на путь соглашений со Зверем, тогда как с апокалиптическими зверьми (!) спасительна одна неуступчивость, от первой до последней минуты». Если кто не понял, в данном контексте «Зверь» из Апокалипсиса у Солженицына – это гитлеровский режим. А обо всем власовском движении говорит, что «с самого начала оно обречено было гибели как еще одна додаточная жертва на неостывший жертвенник 1917 года». АИС противопоставляет слабому, запутавшемуся Власову другого пленного – генерал-майора Михаила Лукина, который «еще в 1941 году соглашался на борьбу против сталинского режима, но требовал гарантий национальной независимости для безкоммунистической России, а не получив таких гарантий – не сделал шагу из лагеря военнопленных».

Всех этих больных тем мы еще коснемся. Сейчас же необходимо констатировать очевидное: кургиняновский пропагандист взял из всего «Архипелага» именно тот момент, который необольшевистские агитаторы чаще всего и берут, то есть связанный с темой власовства. Но предпочел вообще не вникать в контекст, ограничившись вырванной из контекста одной фразой, искусственно связав ее с сегодняшними либеральными оппозиционерами («убежавшими из России испуганными патриотами»). В приведенном же эпизоде Солженицын рисует душераздирающую картину ничем не оправданной жестокости сержанта-особиста по отношению к военнопленному русскому. Какова была история именно этого конкретного человека, мы не знаем. То, что это – вопиющее нарушение общепринятых во всех армиях мира норм обращения с пленными, вполне достойное нынешних ВСУ – очевидно. То, что в данном эпизоде именно русский (советский русский) истязал просто русского, оказавшегося, в силу неизвестных нам причин в армии Власова – не менее очевидно. С тем, что фраза автора о том, что хуже всего на свете быть русским и что эту истину открыла нам та, минувшая война, после приведенного пассажа и многих других эпизодов «Архипелага», спорить как-то не приходится. Как и с очевидной констатацией того непреложного факта, что никогда в истории России не было столь массового количества предателей, если таковыми считать всех, кто воевал в той войне не на стороне сталинского режима. И что, стало быть, дело не в том, что все эти люди – какое-то «отребье» (как учила советская и учит неосоветская пропаганда), а в глубинной бесчеловечности, антигуманности самого большевистского строя. Вопреки возвышенным рассуждениям о советском гуманизме, которым так любит предаваться старший наставник неудачливого молодого пропагандиста из «Сути времени».

И понятно, почему так ненавидят Солженицына необольшевики: он не дает им (точнее, еще оставшимся независимым и свободно мыслящим читателям) забыть о сложности жизни, свести все к примитивной черно-белой модели, к сожалению, вновь востребованной сегодня.

Продолжим наш разбор. Заклеймив Солженицына и поставив его на одну доску с сегодняшними либералами, энтузиаст публичного доноса пытается развить «успех» и выдает следующее.

Вначале он приводит еще одну цитату из Солженицына:

«…нет на свете нации более презренной, более покинутой, более чуждой и ненужной, чем русская…». И продолжает:

«В первой цитате говорится о том, как «плохо» отдельному человеку быть русским. А во второй цитате уже о том, что вся русская нация презренна и не нужна. Интересно, кому она не нужна? Западу? Солженицыну? Или кому-то еще?

Вообще, по-хорошему этих двух цитат вполне достаточно для уголовного дела по статье 282 УК — возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации). Солженицын определенно унижает человеческое достоинство — как каждого русского, так и русского народа в целом».

Обратимся снова к контексту, то бишь к тексту самого «Архипелага».

Речь там идет о привозе политических заключенных, осужденных по знаменитой 58-й статье, в лагерь. «Бытовики», то есть осужденные по обычным, неполитическим статьям, называли их всех скопом – «фашистами». То есть, если кто опять же не понял, для «социально близких» уголовников и власовцы (здесь хоть понятна логика), и какие-нибудь интеллигенты, рассказавшие слишком фривольный анекдот, и те, кто воевал в Красной армии, но теперь вот попал под маховик репрессивной машины – все были одинаково «фашисты». Напомним, что действие происходит вскоре после победы 1945 года, которая, по мнению кургиняновских идеологов, «всех примирила».

«Фашистов привезли!» Всегда ненавидевшие нас и брезговавшие нами бытовики теперь почти с любовью смотрели на нас за то, что мы их сменяли. И те самые пленники, которые в немецком плену узнали, что нет на свете нации более презренной всеми, более покинутой, более чужой и ненужной, чем русская, – теперь, спрыгивая на русскую землю, узнавали, что и среди этого отверженного народа они – самое горькое лихое колено.

Вот какова оказалась та великая сталинская амнистия, какой «еще не видел мир». Где, в самом деле, видел мир амнистию, которая не касалась бы политических?» (Архипелаг Гулаг, часть 3, глава 6).

Итак, разговор идет о том, что объявив амнистию по случаю победы над Германией, Сталин включил в нее осужденных по уголовным статьям, но политических она практически не затронула! То есть, например, советские военнопленные, познавшие все ужасы нацистских лагерей и, вопреки всему, выжившие там, возвращаясь на Родину, вновь попадали под репрессивный маховик, как предатели и изменники РодинЫ (так было сформулировано). Во всех странах, во всех армиях мира (в том числе и в царской дореволюционной) тех, кто вернулся из плена, жалеют и награждают, а то и встречают как героев, и лишь большевистский, сталинский режим воспринимал их как предателей, по сути – уравнивая с власовцами, воевавшими, как ни крути, на той стороне! (Срок им давался всем одинаковый). Вот о чем идет речь в этом отрывке.

Никакой анализ творчества АИС понятным образом не входит в задачу стукача-добровольца. Ему надо сварганить дело, он словно сошел со страниц «Архипелага» и, похоже, настолько глуп, что совсем не понимает этого. По его словам, Солженицын предлагает читателю «представить свою жизнь под немецкой оккупацией и понять, что это еще не худшее в сравнении с жизнью при Сталине. Не верите? Читаем.

«Конечно, за это придется заплатить. Из школы придется вынести портреты с усами и, может быть, внести портреты с усиками. Елка придется уже не на Новый год, а на Рождество, и директору придется на ней (и еще в какую-нибудь имперскую годовщину вместо октябрьской) произнести речь во славу новой замечательной жизни — а она на самом деле дурна. Но ведь и раньше говорились речи во славу замечательной жизни, а она была тоже дурна. То есть прежде-то кривить душой и врать детям приходилось гораздо больше…» (Там же, часть 5, глава 1).

Итак, разница между СССР и гитлеровской Германией с ее союзниками — в разных портретах, в елке в разное время и еще в том, что в СССР кривили душой и врали детям больше, чем в Германии. Подытоживаем: этот отрывок однозначно показывает, что в СССР было хуже, чем в Германии.

Дальше начинается уже «юридическая», то есть собственно доносительская часть.

По нашему обыкновению, обратимся снова к контексту. О чем идет речь в этом отрывке? – О судьбе советских людей (то есть граждан «самого свободного и самого счастливого в мире государства рабочих и крестьян») на оккупированных территориях в годы войны. Многие из них после войны были обвинены в сотрудничестве с оккупантами и попали в лагеря. Автор бессмертной книги разбирает вопрос подробно.

Вот, например, школьные учителя. «Архипелаг…»: «Те учителя, которых наша армия в паническом откате бросила с их школами и учениками – кого на год, кого на два, кого на три. Оттого, что глупы были интенданты, плохи генералы, – что теперь делать учителям? – учить своих детей или не учить? И что делать ребятишкам – не тем, кому уже пятнадцать, кто может зарабатывать или идти в партизаны, – а малым ребятишкам? Им – учиться или баранами пожить года два-три в искупление ошибок верховного главнокомандующего? Не дал батька шапки, так пусть уши мерзнут, да?

Такой вопрос почему-то не возникал, ни в Дании, ни в Норвегии, ни в Бельгии, ни во Франции. Там не считалось, что, легко отданный под немецкую власть своими неразумными правителями или силою подавляющих обстоятельств, народ должен теперь вообще перестать жить. Там работали и школы, и железные дороги, и местные самоуправления.

Но у кого-то (конечно, у них!) мозги повернуты на сто восемьдесят градусов. Потому что у нас учителя получали подметные письма от партизан: “Не сметь преподавать! За это расплатитесь!” И работа на железных дорогах тоже стала – сотрудничество с врагом. А уж местное самоуправление – предательство неслыханное…

Конечно, за это придется заплатить. Из школы придется вынести портреты с усами и, может быть, внести портреты с усиками. Елка придется уже не на Новый год, а на Рождество, и директору придется на ней (и еще в какую-нибудь имперскую годовщину вместо октябрьской) произнести речь во славу новой замечательной жизни — а она на самом деле дурна. Но ведь и раньше говорились речи во славу замечательной жизни, а она была тоже дурна. То есть прежде-то кривить душой и врать детям приходилось гораздо больше – из-за того, что было время вранью устояться и просочиться в программы… На каждом уроке, кстати ли, некстати,.. надо было обязательно лягнуть Бога (даже если сам ты веришь в Него); надо было не упустить воспеть нашу безграничную свободу (даже если ты не выспался, ожидая ночного стука); читая ли вслух Тургенева, водя ли указкой по Днепру, надо было непременно проклясть минувшую нищету и восславить нынешнее изобилие (когда на глазах у тебя и у детей незадолго до войны вымирали целые села, а на детскую карточку в городах выдавали триста граммов).

И все это не считалось преступлением ни против правды, ни против детской души, ни против Духа Святого.

Теперь же, при временном неустоявшемся режиме оккупантов, врать надо было гораздо меньше, но в другую сторону, в другую сторону! – вот в чем дело! И потому глас отечества и карандаш подпольного райкома запрещали родной язык, географию, арифметику и естествознание. Двадцать лет каторги за такую работу!

Соотечественники, кивайте головами! Вон ведут их с собаками в барак с парашей. Бросайте в них камнями – они учили ваших детей».

И дальше автор снова задает свой ключевой сакраментальный вопрос: «Одиннадцать веков стоит Русь, много знала врагов и много вела войн. А – предателей много было на Руси? Как будто нет. Как будто и враги не обвиняли русский характер в перемётничестве, в неверности. И все это было при строе, как говорится, враждебном трудовому народу.

Но вот наступила самая справедливая война при самом справедливом строе – и вдруг обнажил наш народ десятки и сотни тысяч предателей. Откуда они, почему?..

Это прежде всего те, по… ком… прошлись гусеницы Двадцатых и Тридцатых годов. Кто в мутных потоках нашей канализации потерял родителей, родных, любимых. Или сам тонул и выныривал по лагерям и ссылкам; тонул и выныривал. Чья нога довольно назябла и перемялась в окошках передач. И те, кому в жестокие эти десятилетия перебили, перекромсали доступ к самому дорогому на земле – к самой земле, обещанной великим Декретом и за которую, между прочим, пришлось кровушку пролить в Гражданскую войну». И т.д.

Бессмертные слова великой книги хочется выписывать все целиком. И насколько низко-беспомощными и ничтожными кажутся на их фоне нынешние нападки добровольных и малахольных стукачей от «Сути времени»!

Однако продолжим препарировать его поделку. Это нужно для порой совсем ничего не знающих молодых поколений, ибо сегодняшние ненавистники и гонители Солженицына посягают на самое святое, на чем стояла великая русская литература – на правду. Их наглость вкупе с воинствующим невежеством просто потрясают! Следующий пассаж из Кудряшова:

«А вот пример элементарной исторической и географической безграмотности Солженицына, вписанной в “Архипелаг”, которую вдалбливают в головы нашим детям и внукам. За такое автор не должен был получить аттестат о среднем образовании. Но нет, получил…

Привожу для тех потребителей, кто не в состоянии оценить его подрывные политические пассажи, описанные выше».

“Татарам почему так было трудно? Наполеон почему Москвы не нашел? Да из-за полесских и ильменских болот. А осушат — и обнажили белокаменную!” («Архипелаг… часть 1, глава 10). (Полужирным курсивом выделена цитата из «Архипелага…»). Далее продолжает кудряшов:

«Наполеон не дошел до Москвы, оказывается, из-за “полесских болот»… Видимо, Солженицын не знает, где находится Смоленская дорога и где — “полесские болота”. Ну и заодно ничего не знает об отступлении русской армии из Москвы в 1812 году.

Также очевидно, что Солженицын перепутал Великий Новгород, вроде как защищенный “ильменскими болотами” от Батыя, — и Москву, якобы защищенную этими болотами от Наполеона (правда, между событиями прошло чуть меньше 600 лет, но Солженицыну же всё можно, не так ли?). Образцовый историк, да. Степашин нашел нашим детям “отличного поводыря” по истории, а заодно и по географии».

Тут прямо не знаешь, что и сказать. Очаровательный полемист всерьез считает себя образованнее классика, всерьез начинает учить его элементарным знаниям из школьной программы. И ведь как уверенно! Обратимся снова к контексту.

А он крайне неутешителен для нашего оппонента. Поскольку приведенный им пассаж представляет собой маленький отрывок из стёбного изложения автором «Архипелага» материалов известного «процесса Промпартии», на котором ряд ведущих инженеров дореволюционной русской школы был обвинен советским «правосудием» (главный обвинитель на процессе – Н.В. Крыленко) во вредительстве, шпионаже в пользу французского Генерального штаба, а также в подготовке диверсий и интервенции. Автор просто издевается над обвинительным заключением, пародирует его, но при этом использует подлинные стенограммы процесса. Это советские обвинители были безграмотны, стремясь любой ценой обвинить русских инженеров. И после того, как им это удалось, и страна потеряла лучших представителей инженерной мысли, пришлось для индустриализации в большом количестве приглашать иностранцев, платя им гигантские гонорары за счет ограбления всей страны. Вот как-то так. Да, Сергей Ервандович, где-то Вы, видимо, недоработали на ваших школах. С таким качеством кадров далеко не уедешь. У ранних большевиков с образованием получше было. Впрочем, получили они его ведь в Царской школе…

Разобравшись, как он полагает, с безграмотным врагом народа как автором «Архипелага», наш стукач идет дальше, обращаясь, вслед за Ржезачем, Бушиным и другими спецписателями, к личной переписке АИС. Приводит, например, такую цитату из письма АИС к его другу Н. Виткевичу от 25 декабря 1944 года:

«Письмо и злоба твоя отозвались во мне очень громко… Я всегда стараюсь избегать боя — главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов — и не тебя мне пропагандировать в этом…» (Лист дела 3).

Продолжает Кудряшов: «Фронтовик, “отличный” офицер… Злоба у переписывающихся офицеров, если кто не понял, — на руководство СССР. “Избегать боя”, “беречь силы”, “не растрачивать резервы”… А это не скрытое дезертирство и трусость?»

«Суть времени»: плечо к плечу, шеренга к шеренге, колонна к колонне…

Просто не перестаешь удивляться тому, каких странных людей собрал, обучил и воспитал С.Е. Кургинян в своей организации. Именно в том месте, где автор сего доноса обличает Солженицына в том, что злоба его – на т.н. руководство СССР, он двумя строками ниже оказывается неспособен понять, что «сбережение сил и резервов» относится в письме к тому же, приписывая обличаемому писателю трусость на фронте. (Не так давно были предприняты и прямые попытки обвинить Солженицына в дезертирстве, блестяще опровергнутые Виктором Аксючицем.Никак не могут необольшевики примириться с тем, что столь ненавидимый ими антисоветчик и «литературный власовец» на самом деле фронтовик и герой войны). АИС говорит о борьбе с режимом, а наш стукач-доброволец переносит это на войну. В подобных случаях всегда интересно: перед нами человек, так сказать, с предельно низким IQ или просто не вполне приличный с морально-нравственной точки зрения?

Однако главное он все же приберегает напоследок, приводя такую цитату:

«Я дружил с западными украинцами в экибастузском Особом лагере, где мы вместе восставали, знаю их непримиримость и уважаю, как она там преломилась мужественно. В союзе против советской власти — там я не ощущал никакой щели между нами» (Солженицын А.И. Угодило зернышко между двух жерновов. «Новый мир». 1998. № 11. С. 129)

В восторге от своей финальной находчивости, от того, что, наконец-то, изобличил врага народа и государства, неистовый обличитель радостно производит контрольный выстрел: «Может ли автор, готовый слиться с бандеровцами до полного отсутствия “щели”, быть ориентиром для молодежи “эпохи СВО”, молодежи, которой 24 февраля 2022 года было сказано, что на Украине мы боремся с бандеровщиной? (Было сказано президентом еще и то, что сегодня на Украине мы пожинаем плоды преступной политики большевиков – В.С.). Молодежи, которая видела уже кучу документальных съемок тех зверств, что творят бандеровцы – “азовцы” (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и наученные ими – сегодня?» Итак, Солженицын – «бандеровец»? Сравним это с тем, что реально есть у писателя.

Характеризуя украинскую эмигрантскую диаспору на североамериканском континенте, он с сожалением констатирует, что «ничего они не делают против советской власти, даже и не выступают весомо, а всё устремленье их: жить, жить на Западе, как оно живётся неплохо, и ждать, пока свалится на них с неба освобождение, сразу и от коммунистов и от русских. А уж если применять усилия, борьбу – то они готовы только против москалей». И далее:

«Украинский вопрос – из опаснейших вопросов нашего будущего, он может нанести нам кровавый удар при самом освобождении (от коммунизма – В.С.), и к нему плохо подготовлены умы с обеих сторон. (Но ведь так и случилось? – В.С.) Бремя этого вопроса я постоянно чувствую на себе, во многом по происхождению. Я от души желаю украинцам счастья и хотел бы, чтобы мы совместно с ними и не во вражде правильно решили заклятый вопрос, я хотел бы внести примирение в этот опасный раскол. А ещё: я дружил с западными украинцами в экибастузском Особом лагере, где мы вместе восставали, знаю их непримиримость, и уважаю, как она там преломилась мужественно. В союзе против советской власти — там я не ощущал никакой щели между нами. Думаю, на Украине ещё найдутся многие мои товарищи по лагерю и облегчат будущий разговор. Не легче будет объясняться и с русскими. Как украинцам бесполезно доказывать, что все мы родом и духом из Киева, так и русские представить себе не хотят, что по Днепру народ – иной, и много обид и раздоров посеяно именно большевиками: как всюду и везде, эти убийцы только растравляли и терзали раны, а когда уйдут, оставят нас в гниющем состоянии. Очень трудно будет свести разговор к благоразумию. Но сколько есть у меня голоса и веса – я положу на это. Во всяком случае, знаю и твёрдо объявлю когда-то: возникни, не дай Бог, русско-украинская война — сам не пойду на неё и сыновей своих не пущу».

Итак, реальная позиция писателя (как и в других его высказываниях на эту тему) принципиально базируется на представлении об историческом единстве между великороссами и малороссами, при недопустимости игнорировать и различия. Никогда он не говорил и не писал, что эти различия антагонистичны, всегда хотел не допустить «русско-украинской» вражды из-за «украинского вопроса» и недвусмысленно заявлял (например, в обхаянной неосоветскими леваками брошюре «Как нам обустроить Россию?»), что в будущей России РФ и Украина обязаны быть вместе, в одном государстве. И – прямо говорил, что этот пресловутый украинский вопрос – надуманный, во многом искусственно созданный большевиками. (По сути, то же говорил и Путин при начале СВО). Разве это позиция бандеровца, ненавидящего «москалей» сильнее, чем какой бы то ни было политический режим?

В свое время, помнится, Вячеслав Иванов, уже в глубокой эмиграции, говорил, что с какого-то момента люди испортились, причем по обе стороны «железного занавеса». Речь шла (как и у ряда других авторов), в частности, о том, что люди перестали воспринимать жизненную сложность, неоднозначность, стали стремиться свести всё к простым и даже примитивным схемам.

Кудряшов, конечно, не только ведет себя подло. Он в чем-то и искренен; он просто по-другому не умеет. Для него, похоже, вовсе не существует правды «маленького человека», которой полна великая русская литература. Читать длинные сложные тексты с неоднозначным смыслом для него – непосильная задача; для него главное – уложить сложную цветную жизнь в свою черно-белую идеолого-политическую схему. И горе тому, кто попадет в его сознании на «черную» сторону. Страшно представить себе, что будет, если эти люди, которых тов. Кургинян вот уже в течение многих лет старательно выращивает как контрэлиту, придут к власти. Ленин, Свердлов, Троцкий, Дзержинский и другие погромщики исторической России, похоже, будут тогда нервно курить под лестницей…

Владимир Семенко