Карфаген должен быть разрушен

Необходимость кардинального реформирования ОВЦС давно перезрела

На фото: до боли знакомый четырехэтажный особняк салатного цвета – по мнению многих, цитадель разрушительного либерализма в РПЦ

Едва ли для русского православного патриота может возникнуть сомнение в том, что Отдел внешних церковных связей Русской Православной Церкви находится в глубоком кризисном состоянии и требует коренных преобразований. У ОВЦС, как и у любого церковного органа и учреждения, главная цель – та же, что у всей Церкви, – поставленная перед нею Иисусом Христом. Вместе с тем всё очевиднее становится, что в нынешнем состоянии ОВЦС РПЦ служит целям отличным, если не прямо противоположным, от тех, которые поставил Господь: вместо того, чтобы быть окном Церкви в мiр в настоящий момент она служит окном мiра в Церковь.

Свидетельством глубокого кризиса ОВЦС РПЦ служат даже не столько ее «яркие успехи» в истории с Критом и Гаваной, с Украиной и Фанаром, с Поместными церквями (особенно в странах в высоким общественным весом Церкви, который так и не перешел в политический), даже не в безобразиях во взаимоотношении с Ватиканом и масонским «Всемирным советом церквей», сколько «внезапно» вскрывшийся духовно-мировоззренческий портрет связанных с нею священников, служащих в зарубежных приходах, которые в значительной своей массе оказались яростными (даже не вынужденными) русофобами, обновленцами, западниками, либерал-революционерами, сторонниками нацистского украинского режима наконец, ненавистниками…самой Русской Церкви.

Смеем предположить, что дело здесь не только в подборе кадров для ОВЦС: как все увидели в истории с митрополитом-охранителем Леонидом, сама система отторгает чужеродные ей элементы. Дело – в самих принципах деятельности, целях, миссии. Даже – в самом названии ведомства «церковной дипломатии»: Отдел внешних церковных связей.

Собственно, а откуда вообще могло взяться понятие о «церковной дипломатии»?! Где ее примеры в Священном Писании?! Есть ли там примеры апостольского политеса, умалчиваний и угождений, поиска «общих ценностей» и вероучительных формул с другими конфессиями?! Разумеется, нет! Вся новозаветная церковная «дипломатия» заключается в том, как донести до всего человечества истину о единственно спасительной православной христианской вере, учение о церковном сообществе и ложности, генетической демоничности всякой другой веры, учения и религиозного сообщества (церкви), – с учетом того, что для многих «нужно молоко, а не твердая пища» (Евр.5: 12) по единой формуле (со святоотеческим ее прочтением): «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор.9: 19).

Всякая иная «церковная дипломатия» – от лукавого, и служит не Божьему, а человеческому: получению земных выгод через разные виды человекоугодия ценой отступления от истины, ради дружбы с мiром сим, которая «вражда Богу есть, иже бо восхощетъ другъ быти мiру, врагъ Божiй бываетъ» (Иак.4: 4). Историческое происхождение в христианском мире «церковной дипломатии» (как институциализированной практики, а не частных отступлений) хорошо известно: это западная церковь Римского патриархата, которая, погнавшись за теми самыми земными выгодами и перепутав саму себя с языческим государством, выродилась в папистскую ересь и католический раскол – в Римско-католическую «церковь». Лишенная благодати из-за ереси и раскола, преследуя светские цели и пользуясь светскими методами, гоняясь за земной властью, богатствами и славою (поддавшись на три дьявольских искушения, отвергнутые Христом в пустыне (Мф.4: 1-11)), она достаточно скоро растеряла всяческий авторитет среди европейцев германо-романской цивилизации и, отдав себя во власть криптоиудейского ордена иезуитов ради противостояния реформации, превратилась в сетевое квазирелигиозное государство с центром в Ватикане и соответствующим набором министерств, включая внешнеполитическое.

Именно министерство иностранных дел Ватикана и является непосредственным прообразом и эталоном для нынешнего Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви.

Подобно тому, как не может быть никакой особенной «церковной дипломатии», у самой Церкви не может быть никаких особенных «внешних связей». Какие могут быть «внешние связи» у Святого Духа, живущего в Христовой Церкви?! «Какая причастность правды к беззаконию? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор.6: 14). Очевидно, только одни – миссионерские: благодать Святого Духа, управляющая жизнью Церкви и ее малыми храмами, которыми являются участвующие в Ее таинствах, начиная с принятия таинства Крещения, православные христиане, вне Церкви, как известно, действует одним способом (не считая поддержания временной жизни) – призывающим. Ибо нет никакой «частичной благодати» – там, где есть утвержденная ложь. Вот точно такими и могут быть единственно канонические «внешние связи» Православной Церкви. В сущности, Синодальный миссионерский отдел (а также миссионерская деятельность всех остальных церковных служб и отдельных лиц) и есть единственно канонический «Отдел внешних церковных связей».

Однако, как известно, Вселенская Церковь состоит из определенного числа автокефальных поместных Церквей, которые призваны действовать в едином Духе и единомыслии. Из-за человеческих страстей так бывает далеко не всегда, но даже когда это требование соблюдается, необходима организация взаимодействия поместных Церквей в рамках общемировой церковной миссии и по частным вопросам. И именно ввиду данных соображений был учрежден Отдел внешних церковных сношений Русской Православной Церкви в 1946 году при согласовании со сталинским правительством после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне[1].

Правда, еще прежде того в революционных условиях на Поместном соборе 1918 года было принято решение учредить особый орган при церковном Синоде для общения и «единения» с «инославными» церквями. Но на том соборе вообще витал революционный дух, преобладали будущие деятели обновленческого раскола, и на тот момент Господь не позволил состояться нечестивому замыслу, питавшемуся либеральными иллюзиями российской аристократии и интеллигенции второй половины XIX – начала XX вв.

ОВЦС РПЦ сталинской эпохи был создан в условиях консервативных государственных преобразований, упразднения на землях Галицкой Руси остатков Брестской унии на Львовском соборе, подчеркнутого отказа от соучастия в экуменическом движении с Ватиканом, Фанаром и протестантами, обличения католицизма как составной части западного «империализма» (то есть, экспансионистской западной цивилизации, прикрывавшей свои корыстные интересы христианским антуражем), наконец, планов по созданию славянского союза во главе с Москвой и одновременного проведения в Москве Всеправославного собора. Своей уставной целью ОВЦС РПЦ имел именно управление заграничными учреждениями самой Русской Церкви и взаимодействие с православными поместными Церквями.

Председателем ОВЦС РПЦ до 1960-го года был видавший виды белорусский архиерей-консерватор митрополит Николай (Ярушевич), прошедший военным священником через фронт еще Первой мировой войны, хиротонисанный митрополитом Петроградским священномучеником Вениамином, испытавший тюремное заключение, ссылку, всю тяжесть довоенной советской эпохи. Митрополита Николая можно было бы заподозрить в «сергианской» покорности светским властям, комфортолюбивом конформизме, однако во время неотроцкистского курса Никиты Хрущева он, напротив, показал себя отважным критиком антицерковного и антипатриотического курса «новой политики партии», обличая богоборчество и даже атеизм с материализмом, за что и пострадал.

За свою принципиальную православно-охранительную деятельность митрополит Николай был смещен с должности руководителя ОВЦС хрущевским КГБ на основании записки Шелепина-Куроедова и вскоре умер при подозрительных обстоятельствах. На его место на основании той же записки был назначен наиболее подходящий для хрущевского правительства молодой архимандрит Никодим (Ротов), которому поручалось осуществить «перестройку внешней работы Церкви». И перестройка эта была проведена в полном соответствии с антицерковными либерально-космополитическими религиозно-политическими целями самого хрущевского ЦК и с тех пор уже более 60 лет установленные ею принципы деятельности ОВЦС остаются неизменными.

Вместо обличения католицизма и основанной на нем «церкви» – государства Ватикан – расположение к ней, признание ее «церковью-сестрой», поиск «общего» у Православия и католицизма, перенос католической экклезиологии в Русскую Православную Церковь (начиная с собственной миссии ОВЦС и его статуса как «ведомства церковной дипломатии» и заканчивая папизмом и антисоборностью); вместо обличения экуменизма – принятие его в качестве своего императива и, более того, продвижение его внутрь всей Русской Церкви; вместо выступления на всевозможных площадках с проповедью об исключительной истинности Православия и разъяснения сущности и губительности для вечной жизни всевозможных ересей – вступление в масонскую экуменическую организацию с протестантским ядром под названием «Всемирный совет церквей», нацеленную на развитие «уважительного» (с отказом от признания истинности «лишь» за одним из участников, от самих понятий ереси и ортодоксии) и «равноправного» диалога, нацеленного на максимальное сближение вплоть до «достижения христианского единства», утраченное ранее «христианскими церквями».

На протяжении всех последующих 63 лет до сего дня ОВЦС твердо сохранял свой либерально-экуменический кодекс с отказом от апостольской православно-просветительской миссии, от особого призвания Русской Церкви в современности, исполнение которого от Нее ждут в других поместных Церквях, – быть охранительным и объединительным ядром подлинного, ортодоксального Вселенского православного христианства. За все эти годы ОВЦС ни разу не проявил намерения поднять в том же «Всемирном совете церквей» и на всех прочих «межхристианских» диалоговых площадках тему вероучительной истинности, – включая догматику, канонику, нравоучение и духовную практику. Все эти основополагающие для христианства вопросы были не просто отведены для ОВЦС РПЦ на второй план, а полностью отменены, принесены в жертву «братскому общению», «межконфессиональной дружбе» и «стремлению к единству» – «любви», но только не во Христе (в истине), а вне Христа, – что и является квинтэссенцией экуменизма.

Также, вместо планомерного прокладывания путей к ортодоксальным кругам (епископским, священническим, монашеским, мирянским) в братских православных поместных Церквях для создания с ними прочного остова истинного Вселенского Православия, ОВЦС РПЦ, выступая от лица всей Русской Церкви, напротив, вылавливал в них либералов-экуменистов, которые разделяли бы экуменические устремления самой ОВЦС на «мировой религиозной арене». Как следствие, Русская Православная Церковь не стала доселе столпом мирового Православия, к которой бы прильнули охранительные круги из всех стран православных народов, и церковный авторитет которого был бы непререкаем. В случае с богопротивным Критским собором ОВЦС (и через нее вся РПЦ) выступил (и выступал на протяжении скрытой от всей Русской Церкви подготовительной работы в Шамбези) на стороне беззаконного Фанара, и спасать Христову Церковь постыдно пришлось малым поместным Церквям – Болгарской и Грузинской. Неудивительно, что в случае с лютым (очередным) беззаконием Константинопольского Патриархата в виде «признания» откровенно раскольнической нацистской секты ПЦУ поместные Церкви не выступили с однозначной поддержкой Русской Церкви.

Более того, либерализм и экуменизм ОВЦС РПЦ проявился не только во внешнецерковных сношениях, но стал активно проникать внутрь Церкви (чего изначально и ожидало неотроцкистское правительство Хрущева от своего орудия, «троянского коня»). Особенно это проявилось в духовном образовании, подготовке новых поколений священников и богословов, где либерализм, экуменизм, западничество стали едва ли не преобладающим мейнстримом. В конце концов, узковедомственное учебное заведение самого ОВЦС РПЦ было при митрополите Иларионе превращено в Общецерковную аспирантуру и докторантуру, взяв под контроль высшее церковное образование и науку.

Для православного человека не может вызывать сомнения, что помимо общего духовно разлагающего воздействия на Русскую Церковь (и всё русское общество в целом) такая политика ОВЦС привносит с собою еще и умаление благодати свыше (или, что то же самое, гнев Божий): упорное нежелание выходить из «Всемирного совета церквей» (под еретическим Уставом которого стоит подпись Русской Церкви), отвергнуть принятое на Архиерейском соборе не менее еретическое «Положение об отношении Православной Церкви с остальным христианским миром», отказаться от экуменических принципов взаимодействия с неправославными конфессиями – всё это не может не составлять явную причину того, что Русской Православной Церкви не удается осуществить второе Крещение Руси, вернуть русский народ в Церковь (доселе воцерковленными являются 1-2% от крещенных православных христиан). Нельзя не осознавать и связь с этим умалением благодати происходящего с Русской Церковью на Украине и в целом бессилия в освобождении южнорусских земель от оккупации откровенными сатанистами. Можно сказать, что ОВЦС РПЦ в значительной мере стал главным препятствием на пути возрождения всемирного Катехона[2]!

В этих условиях делом насущной необходимости и соборного церковного разума становится изменение имени и миссии Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви. Связь с внешним для церковного Ковчега, для Православной Церкви, гибнущим за его бортом мiром – светским и религиозным – должна быть передана соответствующим Синодальным отделам во главе с миссионерским: ибо спасительное миссионерство является единственно справедливой и законной формой внешних связей для Христовой Церкви. А отдел «церковной дипломатии» должен стать Отделом межцерковного сотрудничества, где под церковным сотрудничеством понимается выстраивание взаимодействия с православными поместными Церквями в целях достижения общей цели для Вселенской Церкви Христовой – утверждения пути спасения при противостоянии вселенскому злу.

Дмитрий Куницкий

Источник