Новости и комментарии

19.03.2024 В Болгарской Церкви избрали местоблюстителя Патриаршего престола

07.03.2024 Широкой дорогой греха: влиятельный папистский иерарх высказался за отмену безбрачия католического духовенства

07.03.2024 Гуманитарный комитет Рады рекомендовал обновленную версию законопроекта о запрете УПЦ к принятию во втором чтении

02.03.2024 Стамбульский патриархат выступил в поддержку “однополых браков”

16.02.2024 Греция стала первой православной страной, которая легализовала однополые браки

07.02.2024 Нападение на митрополита Банченского Лонгина: владыка-исповедник избит "неизвестным"

31.01.2024 НАСТОЯТЕЛЯ ХРАМА В АДЛЕРЕ ЛИШИЛИ САНА ПОСЛЕ НЕСОГЛАСИЯ СО СНОСОМ ЧАСТИ ЗДАНИЙ

31.01.2024 Управделами УПЦ раскритиковал католические ЛГБТ-инициативы

31.01.2024 Дело митрополита Леонида: повторное заседание Высшего общецерковного суда перенесено

29.01.2024 Бывший глава Африканского экзархата РПЦ отказался от участия в Церковном суде

>>>Все материалы данного раздела
>>>Все материалы данного раздела

Официоз

>>>Все материалы данного раздела

Авторы

Роль имяславских кружков и А.Ф. Лосева в развитии православного учения об имени Божием

Доклад на конференции «Имяславие и святоотеческая исихастская традиция Православной Церкви почитания имени Божия как Его нетварных энергий» (Москва, 25 марта 2018 г.)

сборник трудов по имяславию_.jpg

Сборник материалов по имяславию. Современное издание

С вашего позволения я перекину «мостик» от выступления Сергея Михайловича Половинкина. Для меня символом самого «Афонского дела», да и нашей последующей истории ХХ века является картина Михаила Нестерова, которую вы все видели и знаете – она называется «Философы», где изображены два человека – отец Павел Флоренский и будущий отец Сергий Булгаков, а тогда профессор Сергей Николаевич Булгаков, неторопливо идущие по дорожке где-то в саду дома отца Павла Флоренского, это май 1917 года. Перед ними как бы разворачиваются скорые несчастья, наша грядущая большевистская революция, гонения, гибель Флоренского, изгнание Булгакова, тяжкая жизнь в эмиграции – все это ещё впереди. И вот художник изобразил два лица, два взгляда в это далекое-недалекое будущее: тревожный и взволнованный взгляд Булгакова, упрямо и исподлобья вперед прямо перед собой, и умиротворенный, всё знающий взгляд «долу», на землю, под ноги - взгляд отца Павла Флоренского, с полной уверенностью в своей правоте и несокрушимой силе. А в руках отца Павла – и этого наша просвещенная публика в общем-то и не знает, – простой посох. Это третий участник картины, прямо вынесенный на первый ее план, ровно на середину. И посох этот не никакой-то, а с Афона, и привез его иеромонах Антоний Булатович, один из главных действующих лиц «Афонского дела». Он подарил его Флоренскому. Посох напоминает нам о существе Афонского спора, посох (он как бы рассекает картину пополам) буквально у нас на глазах разделяет нашу историю на «до» и «после». Совсем скоро сбудется предсказание имяславцев, что Россия будет наказана за похуление имени Божьего. Всё так и произошло. Эта картина открывается для меня совсем по-другому, в мистическом провиденциальном смысле. Михаил Несторов – действительно, великий художник и мыслитель.

Я хотел бы коротко рассказать о месте и роли Алексея Федоровича Лосева во всей этой большой и сложной истории имяславия. Об этой личности нужно говорить не только потому, что он сам был имяславцем, что он за веру пострадал. В его обвинительном заключении, оно громадное – дело об «истинно православной церкви» 1930 года, как главная вина ему записана, что он имяславец. Нужно говорить не только потому, что он был тайный монах, что он и его жена Валентина Михайлолвна как раз в самые страшные времена приняли тайное монашество с именами Андроник и Афанасия. Они строили, можно сказать, свою сокрытую церковь. Но еще и потому нужно говорить, что Лосев и его друзья оставили нам громадное наследие, на котором можно строить всю нашу дальнейшую богословскую, философскую и церковно-практическую работу, имея в виду имяславие.

Сергей Михайлович уже сказал об этих тайных кружках, которые заседали здесь в Москве в 20-е годы, в районе Арбата и по нескольким адресам: или у Лосевых на Воздвиженке, или у профессора математики Егорова в Трубниковском переулке, или у издателя Лемана на Остоженке, еще в храме Николы в Плотниках, у отца Владимира Воробьева. Вот четыре места, где были такие сборы последователей (и исследователей) имяславия. Туда собирались изгнанные с Афона монахи-простецы, и из уже закрытой Московской духовной академии, что в Сергиевом Посаде, священники и богословы, и приходили учёные (математики, физики, философы), которые обильно населяли Арбат и Приарбатье, большие и даже очень большие ученые, вроде того же Дмитрия Егорова, выдающегося русского математика, основателя Московской математической школы.

И наследие этого имяславского кружка для нас очень ценно и важно. Собственно говоря, моя научная деятельность была во многом посвящена тому, чтобы то, что сохранилось от этих людей, от деятельности кружка, довести до нас, до публикации во всяком случае. Многое из того, что касается работы Лосевского имяславского кружка – теперь издано. Изданий несколько. Я хотел бы вам показать одно из последних, это книжечка «Имяславие. Ареопагитский корпус» (СПб., 2009), где собрано все, что удалось найти из этих докладов и общения Лосева и его друзей. Мы сейчас выделим отсюда несколько важных мыслей, которые хотелось бы подчеркнуть, учитывая, что у нас не так уж много времени для обсуждения, и многого не скажешь.

Итак, главное, что хотелось бы подчеркнуть в этом наследии Лосева и его друзей. Во-первых, они озаботились совместными коллективными усилиями дать точную формулировку догматической стороны Афонского спора. Здесь во главу угла поставлена та же идея, то же базовое утверждение имяславцев-простецов, которые следовали за схимонахом Иларионом. Они приняли как бы только первую часть этого простейшего и важнейшего утверждения: «Имя Божие есть Бог». Если на этом поставить точку, то тогда и возникают всякие нестроения, которые мы и увидели. Флоренский, а следом за ним и Лосев как раз и добавили вторую обязательную часть «имяславской формулы», – да, «Имя Божие есть Бог», но при этом нельзя забывать что «Сам Бог не есть ни имя Божие, ни имя вообще», потому что Бог, конечно же, выше любых имен, любых человеческих слов. И это уже догматическая формула, с нею, кстати, никто не поспорил, потому что довести-то ее было некому, она так и осталась в бумагах отца Павла Флоренского, который в это время писал свои великие вещи вроде «У водоразделов мысли» или «Философии культа», и Лосев тоже не смог вставить эту формулу в свою «Философию имени», которую он тогда, в 1927 году печатал. Она осталась только в бумагах и детально проговаривалась вот в этих тайных заседаниях. Все было сказано, всё сформулировано и обоснованно на этих собраниях, со всех сторон, и с историко-церковной, и с богословской и даже с философско-научной. У Лосева как раз все эти направления и намечены. Это, так скажем, во-вторых. Он ещё в 1918 году (или в 1919-м, точно неизвестно) на немецком языке написал такую развернутую статью под названием «Die Onomatodoxie». Просто взял русское слово «имяславие», перевел на греческий, и уже греческое слово дал как заголовок своей статьи. И вот в этой статье все эти направления и намечены. Изложена вкратце история «Афонского дела», и богословская сторона споров в кратком тексте была изложена, и намечена обширная программа философской и научной работы ради обоснования правоты имяславия.

Лосев был уверен, что имяславие заслуживает того, чтобы ему давали еще и мощную научную философскую базу – это наш момент «в-третьих». Свой темперамент великого философа, да к тому же имяславца, он потратил на то, чтобы заново, с чистого листа создать целую философию, философию имени. Фактически то, что он делал все 20-е годы, было создание философии имени. А в основание этой теории он положил свой собственный теоретический принцип, который очень похож на правильную «имяславскую формулу»: «Имя Божие – есть Бог, но Сам Бог не есть Имя Божие и не имя вообще». Он точно также доказывал этот тезис, только уже для общенаучного, общефилософского представления: «Имя вещи – есть сама вещь, но сама вещь не сводится к имени». Разворачивая это, вообще-то уже не богословское суждение, а скорее такое историко-философское, он успел написать несколько больших философских трудов. Один из них и получил название «Философия имени», опубликован в 1927 году, и две неопубликованных работы (они увидели свет только в наши дни). Одну работу Лосев вот так и назвал – «Вещь и имя», а вторую – «Самое само». То есть он искал, что же самое главное, самое важное, «самое само» в человеческом слове. Так на первый план выходит «энергия слова», которая соединяет слово с вещью. Для нужд имяславия разрабатывалась такая энергийная философская теория. Это были у Лосева, на мой взгляд, роскошные идеи.

Обоснование для имяславия, считал Лосев, можно найти даже в чистой математике. Лосев, напомню, он был ещё и математиком или, точнее, философом математики. И вот у него были соображения, может быть и неоправдавшиеся до конца, что можно привлечь для обоснования правильности имяславия даже только входившую тогда в культурный оборот модную современную теорию бесконечных множеств Георга Кантора. Он очень много думал на эту тему. И можно представлять себе, как в 20-е годы он ходил к Дмитрию Федоровичу Егорову, профессору математики Московского университета, и вот они там обсуждали, что можно взять из теории бесконечных множеств Кантора для обоснования нашей русской проблемы имяславия.

Такая многосторонняя и многоплановая деятельность «имяславского кружка» (даже в том виде, как она сохранилась и до нас дошла в современных публикациях) - это некий план и для современной работы, потому что все это еще не закончено, всё это только хорошо намечено и по-своему сделано. Причем сделано, надо напомнить, в самых неподходящих для богословия, для философии, для церковной жизни, да и вообще для свободной мысли время. Недаром Лосев пошел в лагерь за эти свои «теории». Свою позицию этот кружок точно выразил. И мне кажется, эта позиция может служить ориентиром для какой-то более современной, что ли, постановки вопроса. В одном из томов следственного дела, которое Лосеву и его друзьям посвятили, сохранились две странички без заглавия. Их можно назвать «имяславским манифестом». Я из него коротко кое-что прочту. У меня в руках ксерокопия, это дело нельзя было разобрать, поэтому приходилось прямо со страничек делать копии, и потом дописывать буковки, которые не попали в поле копирования. Поэтому не очень такой приглядный вид у этого документа, но тем не менее он у нас в руках. Кстати сказать, он не датирован, я не знаю какого времени этот текст. Дело-то было 1930-го года, а писался «манифест» явно раньше, скорее всего ещё в 1922 или, может быть, в 1921 году, когда ещё были какие-то ожидания, что возобновит работу Поместный Собор, который был прерван в 1918 году. И именно для грядущего Собора вот эти ученые миряне и писали свой манифест. Текст попал в дело 1930-го года, когда Лосева арестовали, и весь громадный церковный архив, который был у Лосевых на Воздвиженке, попал на Лубянку. Частично этот текст был опубликован в книге Азы Алибековны Тахо-Годи «Лосев». Читаю:

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Русская Православная Церковь давно уже стала на путь духовного оскудения и, многие служители ея, как и большая часть русской интеллигенции, давно уже оскверняли себя различными злочестивыми учениями. Актом от имени всей Русской Церкви официально закрепляющим Ея падение, является синодальное Послание 18 мая 1913 года, по поводу имяславского учения о почитании имени Божьего». Далее излагается, цитируется постановление Синода, там четыре пункта. Того Синода уже нет как такового, большевистская революция уже состоялась, а людям важно вернуться к постановлению Синода 1913 года. Цитаты из постановления я пропускаю, далее прочту заявление исповедников имени Божьего. «По вере отцов наших и по разуму Слова Божия мы не можем принять сих богохульных и кощунственных учений и не можем поверить, что Имя Божие только звук, ибо не звук, и не тварное бытие проповедует Писание». «Послушествуя сим великим глаголам Слова Божия, отметаем оное синодальное послание как еретическое и богохульное. Страшимся гнева Божия и отрекаемся от сих кощунственных лжедогматов, открывающих Церкви широкий простор для пребывания её вне освящения Именем Божиим, то есть во тьме неразумия и в антихристианском устроении всей жизни нашей. А именно, отрекаемся от того, что 1) Имя Божие «на деле», т.е. в действительности, не есть энергия или свойство Божие, так что молитва отделяется непреходимой пропастью от богословствования и от самого Божественного бытия; 2) Сила Божия не соединена с Именем Божиим; 3) Святые Таинства совершаются не Именем Божиим. От всего этого отрекаемся». И заключительная часть. «Посему, если сказано: «Да не будут тебе бози инии разве Мене», то и Имя Божие, поелику в Церкви славится и воспевается, не должно быть отделяемо от Существа Божия, как веровала и исповедовала Святая Православная Церковь. Всякое Слово Божие, произнесённое устами Божьими, есть Бог, равно как и всякое Имя Божие изречённая устами Самого Бога, есть Бог. И сию веру нашу в Слово Божие и во Имя Божие утверждаем собственноручной подписью». И дальше вот в этом лубянском деле десять подписей: Дмитрий Егоров, Алексей Лосев, Николай Соловьев, Александр Сузин, Павел Попов, Валериан Муравьев, Валентина Соколова-Лосева, артист Хитрово-Крамской, Николай Бухгольц и Григорий Рачинский.

Вот что, собственно, они сделали. Конечно, это нам нужно знать, нужно чисто исторически представлять и брать в наш арсенал на вооружение. Спаси Господи!

Виктор Петрович Троицкий, старший научный сотрудник Библиотеки истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева»


Возврат к списку