Зачем ОВЦС играет с Ватиканом?

Полтора месяца назад в Риме, под главенством папы Римского, состоялась мероприятие, включавшее в себя совместную молитву. Участие в ней приняли, помимо Понтифика, представители многих конфессий, включая Константинопольского Патриарха Варфоломея и представителя РПЦ епископа Амвросия. Это событие вызвало многочисленные вопросы и критику в Русской Церкви. Как известно, совместные молитвы с еретиками и раскольниками в любой форме запрещены 45 Апостольским правилом и многими другими канонами Церкви. Спустя полтора месяца ОВЦС выпустил ответ на эту критику. В пространном видео сотрудник ОВЦС иеромонах Стефан утверждает, что молитва – это не молитва, что «не сказавший ни слова» епископ Амвросий «был голосом РПЦ», что подписание совместно с папой абстрактных деклараций приносит огромную пользу человечеству, что совместная молитва с п. Варфоломеем никак не противоречит принятому Синодом РПЦ решению о разрыве молитвенного общения с ним же… Собственно, подробно весь ответ уже разобран иереем Георгием Максимовым. Радует одно: отец Стефан признает совместную молитву с еретиками каноническим преступлением.

Что на самом деле стоит за порою нелепою аргументацией ОВЦС? Каковы подлинные мотивы уже не первого случая пренебрежения канонами Церкви ради совместных молитвенных мероприятий с католиками?

Мы рискнем поделиться своими предположениями, для которых у нас есть определенные основания. Дело в том, что церковная дипломатия, как и дипломатия обычная, – сфера закрытая, в которой не принято публично заявлять свои намерения и кулуарные договоренности. Потому мы попробуем сказать то, что не может сказать сам ОВЦС.

Согласно нашим предположениям, в ОВЦС считают, что таким образом разрушают планы Фанара монополизировать православно-католический диалог. И, действительно, как мы ранее писали, целью патриарха Варфоломея является уния с католиками на выгодных ему условиях, в которой он будет выступать от имени всего Вселенского Православия. Активизировав свою дипломатическую работу с Ватиканом, ОВЦС надеется, что таким образом создает альтернативу фанариотам, срывает их игру, создавая свою формулу православно-католического диалога.

В 2018 году одним из факторов диалога РПЦ с Ватиканом стал вопрос признанного Варфоломеем украинского раскола «ПЦУ». Как помните, по данному вопросу митрополит Иларион (Алфеев) летал в Ватикан для встречи с папой. В итоге Ватикан отказался признавать «ПЦУ» и впоследствии подтверждал свою позицию. Более того, Ватикан стал адресатом последующих просьб со стороны РПЦ в тех вопросах, где это касалось его возможного участия в сдерживании Фанара.

Однако, данные достижения вызывают многочисленные вопросы:

1) Неужели формат диалога ОВЦС с Ватиканом настолько неравен, что ОВЦС не может на него влиять? Например, отказаться от соблазнительной практики совместных молитв? Неужели мы настолько бесправны, что проблемы, возникающие в нашей собственной Церкви из-за подобных канонических преступлений, не могут быть основанием для корректировки формата межконфессионального общения? Или мы боимся продемонстрировать более низкую степень лояльности, чем это делает Фанар?

2) Полезно ли ради уступок католиков жертвовать курсом на сближение с консерваторами в других Православных Поместных Церквях? Именно консерваторы сегодня являются ядром сопротивления фанарофилам в Поместных Церквях, и именно они же выступают против сближения с Ватиканом. Разумно ли терять ради дипломатической интриги своих настоящих друзей?

3) Почему противодействие Фанару приводит ОВЦС в положение, в котором епископ РПЦ аплодирует п. Варфоломею на камеру, демонстративно молится с ним, выступая в роли его "подтанцовки"? Точно ли ставилась задача достичь именно такой цели?

4) Стоит ли этот «дипломатический успех» дискредитации нашего священноначалия среди верных РПЦ , внесения в их среду соблазна и разделения?

Мы сознательно не задаем вопрос про выбор между «практической целесообразностью» и верностью канонам Церкви Христовой, так как ответ на него кажется нам самоочевидным.

Источник