Как неадекватная форма может убить правильное содержание

Протоиерей Петр Мангилев, проректор по научной работе Екатеринбургской духовной семинарии, член церковного суда Екатеринбургской епархии, ответил на вопросы в связи с состоявшимся церковным судом, на котором 15 июня был рассмотрен вопрос о деятельности схиигумена Сергия (Романова). В Екатеринбургской митрополии протоиерей Петр Мангилев известен как специалист по каноническому праву.

— Отец Петр, поясните, за что все-таки подвергнут церковному суду заштатный клирик епархии, схиигумен Сергий (Романов)?

— Отец Сергий выступил с несколькими резкими обличительными проповедями. И эти проповеди, нужно сказать, не совсем однозначно могут быть оценены обществом. Вы понимаете, какая сейчас ситуация в связи с эпидемией и в связи с теми мерами, которые приняты по ограничению распространения болезни. Очень многие люди оказались в сложной жизненной ситуации, уровень социальной напряженности сейчас выше, чем обычно. И в этой ситуации играть на страстях людей, на каких-то чувствах гнева, негодования и т.д. — недопустимо.

Поэтому владыка (митрополит Кирилл, — прим. ЕАН) в конце апреля просто призвал отца Сергия исполнять то, что он обещал Богу в своих обетах. Архиерей, который имеет власть и право, который «наблюдает и надзирает», употребил эту власть и сказал батюшке: «Вы призваны молиться. Мы просим вашей молитвы. Мы не просим вашего слова наставления». Отцу Сергию было запрещено выступать с публичными обращениями, запрещено исповедовать — целый ряд установлений. Это было спокойно и ровно владыкой высказано.

Тем не менее отец Сергий не послушался. Примерно через месяц прозвучала новая проповедь, которая была распространена в Сети.

Эта «проповедь» не в мирном духе выдержана и содержит агрессивные призывы, которые не свойственны христианину и не должны звучать ни с церковной кафедры, ни из уст священника, тем более схимника.

Понимаете, слово, которое говорит священник, даже если он говорит от себя и даже оговаривается, что это его личное мнение, все равно так или иначе воспринимается слушающими в сопряжении с его саном. И если он говорит неразумное, это вызывает обличение Церкви в целом. Здесь священник все равно говорит не как частное лицо, как бы он ни старался. Все равно авторитет сана он использует, что, конечно же, привело к соблазну многих людей.

— По сути, это нарушение канонического устройства Церкви?

— В одном из апостольских правил говорится о епископе — ему вверены люди Господни, и он даст ответ о душах их. Это его ответственность. Поэтому принимаемые им решения исходят из того, какую пользу для Церкви он видит, как он за нее отвечает.

Если священник начинает входить через что-то, через чьи-то речи в соблазн и в такое взбудораженное состояние, это само по себе уже не может оставаться вне архипастырской ответственности. И здесь правящий архиерей не просто может, он имеет прямую обязанность вмешиваться и разрешать эту ситуацию — ко благу всех, к устроению и к миру.

— То есть задача архиерея — оградить паству от соблазнов, которые допускает священник. А если священник не слушает своего архипастыря, то церковный суд неизбежен?

— Надо понимать, что церковный суд не вполне то же, что суд гражданский. Гражданское правосудие предполагает прежде всего компенсацию вреда, нанесенную тем или иным проступком. Конечно, и оно предполагает и ставит задачу исправления преступившего закон, но не на первое место. Задача же церковного суда, в первую очередь, - это всегда исправление того, кто так или иначе отступил от правил церковной жизни, нарушил те или иные нормы. Церковный суд всегда в первую очередь стремится привести человека к покаянию и исправлению для того, чтобы человек опомнился, осознал, что он своими действиями и сам отступает, и соблазняет ближнего.

Это первейшая задача. Прежде всего на церковном суде бывает увещевание, разговор какой-то и лишь потом принимаются те прещения, которые бывают полезны для исправления сложившейся ситуации, способствют тому, чтобы привести человека к духовному здоровью, насколько это возможно.

— Как можно охарактеризовать действия тех, кто выступает с обращением «в защиту отца Сергия»?

— Здесь нужно понимать, что всякая проповедь раскола и разделения опасна. Тот, кто сознательно ведет дело к расколу и разделению, соблазняя людей и подталкивая к этому, конечно, вовлекает себя в духовную пагубу.

Внесение в Церковь разделения и раскола – это всегда раздирание Тела Господня. То есть то, что призвано существовать цельным, раздирается. Поэтому человек должен хорошо подумать, прежде чем в такое опускаться.[1]

—Часто упоминают о заслугах схиигумена Сергия (Романова) перед Церковью. И в этой связи ставят вопрос: почему его привлекают к суду?

— Да, много и часто приходится разговаривать о тех добрых делах, которые сделал отец Сергий. Добрые дела им действительно делаются, и сделано очень много. Но судят его не за добрые дела. Вы понимаете, так часто бывает, что человек, делающий много и много блага, все-таки тоже может иногда сбиваться по той или иной причине с доброго пути.

В истории есть много примеров, когда благочестивые люди отстаивали ложные суждения и за это были осуждены Церковью. Дело не в том, что люди не способны ошибаться. Ошибаются абсолютно все. Дело в том, когда человек входит в Церковь и начинает жить церковной жизнью, то должен понимать, что он может ошибиться и должен признавать за Церковью право его поправить. Потому что в принципе высказать неосновательное мнение может каждый.

Возвращаясь к церковному суду, скажу, что это – именно такая инстанция, которая призвана в подобной ситуации, призвать человека, и сказать ему: «Подумай, ты здесь не совсем прав. Давай разбираться». Каждый, идя по жизни, может претыкаться.

Человек может быть великим благодетелем и абсолютно бескорыстным и аскетичным, но его может завести «не туда». Разгоряченное представление о себе как о борце за правду есть один из первых признаков того, что что-то с духовным состоянием не так.

В действительности стояние в правде требует от человека и мужества и упорства, но это, как правило, спокойное и очень твердое состояние. Можно видеть это на примере новомучеников и исповедников Церкви Русской, видеть их подвиг, те суды, которые им приходилось выдержать. Если я вижу в своем сердце какую-то нездоровую разгоряченность, то нужно прежде всего остановиться и подумать, все ли со мной нормально. Да, так говорит один духовный наставник, но если ему кто-то возражает, почему бы не послушать возражающего? Тем более, когда звучит мудрое и милосердное слово архипастыря.

— Да, но ведь проблемы, о которых говорит отец Сергий, актуальны как никогда. Тем более, что Церковь уже неоднократно высказывалась по вопросам цифровизации, защиты семьи от ювенальной юстиции и пр. Но насколько допустим тон проповедей схиигумена Сергия Романова?

— Действительно, то, о чем говорит отец Сергий, - это важные проблемы современного общества. И они требуют христианского осмысления и отношения, очень серьезного раздумья и рассуждения. Но одно дело — проблема, которая реально существует, другое дело то, как, в какой форме мы говорим об этом.

На самом деле бывает, что тон высказывания формирует к самой серьезной проблеме несерьезное отношение. И многим людям это обстоятельство мешает задуматься над поднимаемыми вопросами в силу того, что сама по себе форма подачи реальную проблему компрометирует. Получается отвлечение внимания от реальных вопросов, от их содержания; в итоге важная тема воспринимается как что-то пустое, не стоящее того, чтобы это вообще обсуждать. Тогда люди уже не хотят ничего об этом слышать, вдумываться в очень серьезные и важные вещи, потому что они бывают скомпрометированы формой изложения.

Этот прием используется также и сознательными манипуляторами, которые желают именно компрометации.

В этом плане все-таки каждый должен заниматься своим делом. Церковь не делает политических заявлений, и священник, когда принимает священническую присягу, сразу же дистанцируется от политики. Этим все-таки должны заниматься миряне, и делать это профессионально, в должной форме и в должном тоне.

К сожалению, наш современный мир имеет такое свойство, что порой мы о серьезных вещах говорим несерьезно. Серьезный разговор – теперь редкость. Мы можем видеть, как из контекста выхватываются фразы, и на их основании происходящее стараются превратить в какое-то безумие и фарс. Вместо того, чтобы подумать о действительно реальных угрозах. В этом плане особенно священнослужитель, видя и понимая какие-то важные общественные процессы, очень серьезно должен думать над формой подачи. Когда это начинает выливаться не пойми во что, и звучат призывы не пойми к чему, то это не заостряет проблему, а приводит ее обсуждение в тупик, и объективно человек начинает действовать в пользу тех сил, с которыми борется.

Источник